В последнее время имя Карла Крэйга мелькает очень часто – то все обсуждают его новый ремикс, то он номируется на Грэмми, а теперь выпустил сборник своих лучших вещей «Sessions» и вовсю раздает интервью.
За то, что в мире есть такой музыкант как Карл Крэйг (Carl Craig) надо сказать спасибо двоюродному брату Карла, который как-то поставил своему родственнику пластинку Хуана Аткинса «Technicolor». Электронные звуки настолько заворожили Крэйга, что он с головой ушел в новую музыку. Выбрал колледж исключительно из-за того, что там был курс электронной музыки, восхищался эфирами Electrifying Mojo, ходил на Дэррика Мэя (Derrick May) в Detroit Music Institute и понял, что в музыке заключается его смысл жизни. Накопил денег на приличный синтезатор и, в отсутствии драм-машины, начал записывать эмбиентные пассажи. Когда их набралось на целую кассету – Крэйг передал ее Мэю, который, заметив талант паренька, взял его под свой патронаж и, снабдив несколько треков ритмическими секциями выпустил на своем лейбле Transmat дебютную пластинку Крэйга под псевдонимом Psyche.
Потом было первое европейское турне Rhythim Is Rhythim в котором участвовал Карл Крэйг (как результат – выход его первого альбома под псевдонимом 69 на бельгийском гиганте R&S), запуск собственного лейбла Planet E, многочисленные проекты, эксперименты с джазом, невероятное количество ремиксов, изобретение драм-н-бэйса посредством «Bug In The Bassbin» (это изобретение ему приписывает западная музыкальная критика). Свой новый диджейский микс Карл Крэйг выпускает на !K7 Records, через двенадцать лет после того, как выпустил там свой дебютный диджейский микс в серии «DJ Kicks». Только теперь два компакт-диска заполнены ремиксами и собственными треками артиста.
Ты выпустил свой новый двойник с невыходившими версиями, ремиксами и переработками, причем на некоторые твои проекты ты сам сделал ремиксы. Каково этого – делать ремиксы на самого себя?
По правде говоря, ремиксы моих собственных треков не являются полноценными ремиксами. К примеру, версия «Throw» от Paperclip People это всего лишь неизданная версия, которую я сделал в тот период. А в «Bug In The Bass Bin» Innerzone Orchestra я пересвел некоторые моменты, расставил акценты над ударными несколько иначе.
Это была твоя идея выпустить «Sessions» или все-таки мысль исходила от !K7 Records?
Это была идея лейбла. Несколько раз мы встречались, обсуждали идеи, потом пришли к соглашению и через некоторое время уже вышел этот релиз.
В середине девяностых ты выпустил свой первый микс на !К7 Records в их известной серии «DJ Kicks», однако больше на этом лейбле ты ничего не выпускал. Как так получилось, что больше чем через десять лет у вас возобновилось сотрудничество?
Они сами ко мне обратились с идеей выпустить «Sessions», а у меня уже к тому времени была в голове идея выпустить «Designers Music vol.2», и сделать это совместно с каким-нибудь сторонним лейблом. И очень здорово что им стал !K7 Records, так как у них по всему миру хорошо налажен сбыт, да и я сколько работал с ними – всегда все было сделано очень хорошо. Они всегда очень хорошо работают, как пример, вспомните Kruder & Dorfmeister…
В чем, на твой взгляд, заключается отличие создание ремикса и написание оригинального трека?
Отличие в том, что это совершенно иной вид сотрудничества. Ты полностью выкладываешься в работе над оригиналом, но в работе над ремиксом тебе предстоит оставить свое собственное звучание, если хотите, лицо. При работе над ремиксом надо попытаться понять, на что делал упор музыкант в оригинале, выцепить интересные ходы и развить их дальше. Порой таким образом ремикс становится лучше оригинала.
Как ты работаешь над ремиксом: у тебя изначально есть какой-то план и представление о том, что ты хочешь сделать из оригинала или ты все-таки идеи возникают по ходу работы?
План заключается в его отсутствии. Я экспериментирую с некоторыми элементами ремикшируемого трека, пробую разные ходы, смотрю – какие элементы останутся, а какие будут лишними. Это занимает довольно долгое количество времени, пока меня не устроит результат. Каждый раз я пытаюсь интерпретировать песню по новому.
Бывало ли у тебя так, что ты получал заказ на ремикс песни, которую ты слушал и думал про себя «черт, и что же мне с этим делать?». То есть приходилось ли тебе ремикшировать песни, которые тебе не нравились?
Нет, такого не было у меня. Я всегда работаю только над теми песнями, которые мне нравятся, которые побуждают меня к творчеству.
Слушаешь ли ты треки прежде чем согласишься делать на них ремиксы?
Конечно слушаю. У меня нет никакого агента, который бы занимался поиском желающих. Зачастую я почти сразу же получаю мультитреки, чтобы сразу слушать отдельные элементы композиции.
Было ли такое, что музыканту не нравилось то, что ты сделал из его работы?
Нет, такого не случалось. Самое большое что не нравилось – это мои «бочки». Как правило ремиксы сделать меня просят люди, которые знают и меня и мою музыку. Это все равно что попросить Эндрю Уорхолла нарисовать какую-то картину, тут ты точно должен быть готов к какому-то определенному результату.
Это понятно, но ведь есть артисты, чья музыка никак не соприкасается с электронной, и им тоже нужны ремиксы, и когда музыканты или их менеджмент слушают то, что получилось в итоге, они могут совершенно не ожидать именно такого результата.
Конечно. Но, в конечном счете, они вольны поступать с моим ремиксом так, как им заблагорассудится.
А делал ли ты ремиксы, которые никогда не выходили на свет?
Хороший вопрос. Но на самом деле я даже и не знаю.
Недавно прошла информация, что ты работаешь над своим очередным альбомом, который вроде бы должен выйти летом. Можешь что-нибудь по этому поводу сказать?
Да, это будет альбом коллектива Tribe, в котором я принимаю участие. Это будет джаз.
«Настоящий» джаз?!
Да. Джаз из Детройта. Который играется, как правило, на обычных инструментах. Участие в этом проекте принимает Маркус Белграв, с которым мы работали вместе в проекте «The Detroit Experiment». Вместе с нами участвует и Венделл Харрисон, играющий на кларнете и саксофоне, с которым мы не раз выступали вживую (кому интересно – послушайте пластинку «Paris Live»), ну и конечно же различные другие музыканты из Детройта, вроде Фила Рейнлина или Дуга Хаммонда.
А как дела обстоят с альбомами Карла Крэйга и Paperclip People?
Смотрите как у меня с этим дело обстоит. Я постоянно сижу в студии, что-то делаю, что-то получается, что-то нет, но самое интересное уходит «в стол», где может очень долго отлеживаться. Порой я вынимаю оттуда что-то интересное, переделываю или довожу до ума. И когда это принимает законченную форму, я понимаю это похоже на Paperclip People или 69. Но я никогда не сажусь с мыслью в голове сделать новый трек Paperclip People. Все получается довольно спонтанно.
Пластинки ты издавал не только как Paperclip People, 69 или Карл Крэйг, но и под целым рядом других псевдонимов (чуть ли не двадцать). Зачем тебе столько много псевдонимов?
Я ведь Близнец по гороскопу. Мне кажется это очень завязано с моим знаком Зодиака. Я родился в один день с Sun Ra!
А ты встречался с ним хоть раз? Ведь ты играл с его ударником Франческо Мора в проекте Innerzone Orchestra…
К сожалению не получилось с ним встретиться. Есть биографии его, где объясняется почему он использовал так много псевдонимов. Речь там идет преимущественно об особенностях негритянской культуры, о вывозе из Африки рабов, о дискриминации существующей и поныне. А у него была идея, что чтобы вернуть утраченное надо много работать, постоянно плодить новые проекты. Когда я читал все это, я понял что выглядит все это логично, и до меня дошло почему я тоже использую столько псевдонимов.
Ты уже давно занимаешься джазом. Можешь назвать в чем для тебя главное отличие джаза? Что вдохновило тебя на это, быть может повлияло?
Ребенком я слушал очень часто то, что сейчас слушаю уже осознанно – это джаз на радио. Радио вообще для меня было важной штукой. К тому же мой отец имел солидную подборку пластинок с джазом. Хотя серьезно о джазе я задумался только тогда, когда вплотную занялся музыкой. Да и встреча с Франческо Мора была важной. Помню момент, когда после выхода альбома Innerzone Orchestra он дал мне кассету, подписанную как «Something About Miles». Там были записаны кульминационные моменты альбомов Майлса Девиса, вроде «Bitches Brew», какой-то прекрасный джаз конца шестидесятых. Это срубило меня наповал – насколько легко, насколько фантастически, насколько великолепно все было сделано. И вот с того момента я начал слушать интересный джаз регулярно.
О тебе как-то писали, что, мол, даже не смотря на все твои многочисленные псевдонимы в которых элементарно запутаться, имеют что-то общее, так называемую «крэйговость». Помимо этого, говорят, что отличительной чертой всей твоей музыки было стойкое присутствие соула и фанка. Согласишься с этим?
Хм, ну какая-то «крэйговость» имеет место быть.
Что ты под этим понимаешь?
Прежде всего там есть мой голос. И там же можно почувствовать мою любовь к Funkadelic, Джорджа Клинтона (George Clinton) и Parliament, а также к группе The Beatles, времен их психоделичного альбома «Revolver». Хотя здесь еще присутствует и моя любовь к экспериментальной музыке. На меня огромное влияние оказал Мануэль Готчинг со своим альбомом «е2-е4» и Kraftwerk с «Computer World». Да и вообще, масса фанка, соула, рок-музыки, какой-то просто странной музыки – той музыки, которую я просто люблю.
Один из твоих альбомов называется «More Songs About Food And Revolutionary Art». Очень необычный заголовок для альбома с электронной музыкой. Ты вправду считаешь, что электронная музыка может иметь что-то общее с едой и революционным искусством, и если да, то почему такой музыки появляется так мало?
Когда я работал над этим диском, я еще много чем интересовался. Архитектурой вот интересовался. Мне казалось тогда, что чем бы я не увлекался и не интересовался, это находит отражение в музыке. Я не понимаю людей, которые если говорят о техно, то начинают говорить о басе, или еще каких-то штуках. Всегда речь идет об индивидуализме. «Strings Of Life» говорит об индивидуальности Дэррика Мэя. Для меня техно всегда было о тебе самом, о том, что делает тебя неповторимым. А название альбома как раз отражало то, что меня тогда интересовало. Плюс я таким ненавязчивым способом рекомендовал альбом Talking Heads “More Songs About Buidings And Food” 1978 года. Ведь музыку надо постоянно рекомендовать.
Ты был очень сильно вовлечен в развитие фестиваля электронной музыки в Детройте (DEMF), причем два года подряд ты выступал там и как артист, и курировал некоторые программы. Потом твою работу продолжил Дэррик Мэй. Вы ведь с ним уже лет двадцать дружите, ты его своим наставником часто называешь. Я так понимаю вы с ним хорошие друзья, а что же произошло на фестивале?
Этот фестиваль был нашей с Дэрриком идеей. И когда что-то началось делаться в этом направлении Дэррик оказался очень загруженным и не мог полностью себя посвятить такому крупномасштабному проекту. Мне даже кажется, что он особо и не думал что из идеи с фестивалем что-то выгорит. Я же, под руководством Кэрола Марвина (Carol Marvin) начал воплощать идею в жизнь. На следующий год Дэррик все-таки решился войти в оргкомитет фестиваля. Он очень много работал, а я был его партнером и куратором. На третий год Мэй уже полностью освоился и стал уделять фестивалю все свое время, а я же оказался занят в студии. А то что я теперь не участвуют в создании фестиваля, это не решение Мэя а Кэрола. Мэй же делал фестиваль два года, а потом им занялся Кэвин Сондерсон.
Но не бросило ли это тень на вашу с Дэрриком, дружбу?
Нет. Со стороны может быть и казалось что мы с ним поссорились, но ничего такого не было. Мы с Дэрриком всегда общались. Он для меня был кем-то, вроде моего второго старшего брата. У Мэя нет братьев и сестер, и, мне кажется, он во мне видел всегда младшего брата. И вот это особо, братское, отношение – оно осталось. И чтобы там не происходило я всегда буду любить Дэррика Мэя – потому что он мой наставник, мой брат и мой друг.
Общаешься ли ты с Хуаном Аткинсом и Кевином Сондерсоном?
Да. С Кевином я много общаюсь. Иногда подолгу треплемся по телефону, а иногда просто переписываемся по SMS. А Хуана я недавно видел, но с ним мы общаемся не так часто и плотно.
